Пепел ветер, ветер и пепел.. Ветер воет, толкается, рвёт за волосы. Пепел забивает слезящиеся глаза, налипает на ресницы, пепел во рту,пепел вместо воздуха в лёгких.. Повозка несётся так, что вот-вот развалится, впереди почти летит гуар. Животное хрипит, и страшно, что может споткнуться - оно на последнем издыхании, возничий хлещет его по грубым серым бокам, шипя потоками ругани. Вдруг гуар как-то жутко неестественно верещит, встаёт на дыбы, опрокидывается назад и, падая, задыхается в последнем своём хрипе. Пепел. Ветер. Воет возничий - убитый гуар придавил ногу, осталось ли от неё что-нибудь.. Я выскальзываю из тёплых объятий, падаю, вижу окованный сундук - острая боль где-то слева над бровью. Глаз заливает чем-то горячим. Ничего не видно, всё серо, пепел, покрывала, сундуки. Тёплые руки тащат меня, обвивают, над ухом - тихий всхлип. Руки поворачивают меня - я вижу лицо. Тонкое, строгое женское лицо, кожа почти цвета эбенового дерева, изломанная линия тонких бровей, глаза - горящие бездны, дрожащие губы.. Она что-то говорит. То ли я не слышу, то ли у неё пропал голос. Шевелятся губы - не слышу. Женщина отирает тонкими пальцами мой горящий лоб. Всё серо, на её руках - кровь. Женщина снимает со своей тонкой шеи сверкающую цепочку, на цепочке крошечный медальон. Она надевает цепочку мне на шею, целует много раз мой горящий лоб. Шепчет на ухо: "КЕЦАЛЬ! Не забывай. Твоё имя - Кецаль!" Меня сжимают её тёплые руки, у меня текут слёзы. Женщина отстраняет меня, смотрит. Она улыбается, на её губах осталась кровь, под горящими глазами растекается пепел. Я снова не слышу, но понимаю - она прощается. Навечно. Женщина быстро толкает меня на дно повозки, заваливает меня покрывалами, гобеленами, аккуратно кладёт рядом с моей головой серебряный подсвечник, зачем-то вымазав его моей кровью. Она прикладывает указательный палец к своим губам и левой рукой прикрывает мне глаза, как будто меня больше нет. Я снова смотрю - женщина улыбается, по щекам её стекает пепел. Она спрыгивает с повозки, уходит. Я смотрю в небо - там пепел, поворачиваю голову - рядом лежит что-то скомканное. Гобелен. На нём вышивка: цветок золотого канета, каменевка, между ними острием вниз - хитиновый кинжал. Вдруг воем в слух врывается ветер, мычание возничего. Ещё мужские голоса. Их двое. Очень холодные голоса. Потом женский всхлип и пронзительный крик. И снова ветер.. Она попрощалась, навсегда. К повозке подходят двое. Один, вскочив в неё, разгребает вещи. Мои глаза закрыты, я не дышу, я слушаю, я слышу. "Скамп! Вот их отродье. Змеиная семейка.." "Живая?" Сдвоенным пинком меня проверяет скрипучий сапог. я не дышу, я слушаю. "Нет, загнулась. Вон головой приложилась, насмерть, наверное. Ага!.. Что это тут у нас?" Подвеска отделяется от моей груди и, потянув цепочку, поднимается всё выше. "Оставь!" "Да ладно! Она больше на понадобится змеёнышу.." "Оставь. Иначе их не опознают. Идём, время вышло." Цепочка холодком осыпалась на мои ключицы. Повозка вздрогнула и слегка покачнулась - скрипучие сапоги спрыгнули на сухую дорогу. Зазвенели металлические пряжки, с шипением вошёл в ножны клинок. Короткий меч. Двое побежали по дороге против хода повозки. Я открываю глаза, приподнимаю голову. Вдали, между облаками пепла мелькают две фигурки. Одна - с большим луком. Обе в кожаной броне, как показалось.. Я оглядываюсь назад. На козлах сидит, раскачиваясь и завывая, возничий. У него больше нет глаз.

Добавлено (22.03.2010, 23:06)
---------------------------------------------

Ледяная вода хлестнула по щекам. Дальше, похоже, в ход пошли широкие мужские ладони, в половину моего лица каждая. Теперь горят обе половины лица. Голова моя, как часовня в Анвиле – где-то гудит гигантский колокол «…и мальчики кровавые в глазах». Тааак… сначала я попробую открыть левый глаз – Скамп! Как же ярко! – затем правый. Спасибо, господа, как раз хотелось проснуться напротив окна, пламенеющего восходом! Хорошо, что я не вампир…

– Ну, и что же натворили, м? Как оправдываться собираешься, скампий завтрак?! – воззвал ко мне требовательный осипший голос. Голос постепенно начал обретать форму имперского тела. На теле – местами, побитые проржавевшие латы. Ага... Стражники. То есть – патрульные. Не нравится мне это. На теле ещё и шлем. Из шлема искоса смотрит прищуренный глаз. С нехорошей такой усмешкой смотрит. Даже вопрос напрашивается…

– А что мы… натворили? – я делаю почти непринуждённый вид. Уже хочу непосредственно почесать гудящий колокол и тут понимаю – а ручки-то связаны…

Следующая секунда, и из под меня выдёргивают стул: падение моё сопроводилось весёлым грохотом и хрустом в плече. Когда искры в глазах погасли, я увидела нечто. Огромный рыжий меховой ком… В груди что-то похолодело, два раза громко бухнуло, а потом бешено застучало, отдаваясь эхом в висках.

– Ты хоть знаешь, как его звали, серая Ты шкура?! – спрашивало имперское тело искоса. Тем временем меня уже поднял, по-видимому, тот, кто выдернул из под меня стул. Тут же злополучный стул больно въехал мне под колени. А я всё не могла оторвать взгляд от жуткого зрелища. Я смотрела на огромный рыжий ком, когда лежала на полу, когда меня грубо подняли, когда встряхнули за разбитое плечо. Рухнув на стул, я всё смотрела на него…

– Эй, Тебе задан вопрос! – наконец-то послышался голос за моей спиной и сразу же дал затрещину.

– Да, знала… Р’аасс-Тай… его звали… – пролепетала я, холодея и проваливаясь во тьму. Меня снова встряхнули. Р’аасс-Тай… несчастный хаджит.

– Думаю, не стоит тратить наше драгоценное время на выяснение, кто же оставил кота лежать без головы. Меня интересуют обстоятельства этого… очень жестокого преступления. – имперец напротив меня говорил, хитро поглядывая, он почти улыбался.

– Я шла в Бруму…

– Как? Пешком? – оскалился имперец, за мной гоготнул невидимый уполномоченный по приведению подозреваемых в чувства. Да, в том, что я, мягко говоря, подозреваемая, сомневаться не приходится.

– Да, пешком, – я старательно не обращала внимания на насмешки. – Лошади у меня нет. Поэтому я путешествую пешком и на попутных телегах.

– Допустим.

– Во время бури я стала замерзать. Думала, что там посреди леса и погибну, но меня нашёл Р’аасс-Тай…

– Когда это было? – Вчера днём или вечером, я плохо помню.

– Ладно, что дальше? – глаза имперца светились голубыми искрами, тонкие губы еле сдерживали взрыв хохота.

– Потом он привёл меня домой, к себе домой. Мы поели..

– Угу, сахарку, – пробасило за мной нечто. – Я отогрелась и заснула…

Враньё! Опустим подробности: что началось это всё две с лишним недели тому назад, что я уже отчаялась и специально порезала себе пальцы и по пути гладила ими заледеневшие стволы деревьев, надеясь приманить волка, а лучше медведя. Когда идти стало невозможно, я легла, свернувшись калачиком под первым попавшимся деревом, и стала представлять себе, как медленно превращаюсь в кусочек льда. Наверное, где-то через полчаса я почувствовала на своём лице обжигающее дыхание и мягкую горячую лапу. Единственное, что я услышала – это удручённое урчание. Потом сильные кошачьи лапы подхватили меня, и я полетела куда-то, прижимаясь к нагретой меховой кирасе. Ничего не было видно, снежные хлопья прижимали ресницы.