«… Воздух постоянен и непостоянен одновременно. Непостоянность воздуха выражается в ветре, звуке, нагревании, охлаждении, то есть в формах, не изменяющих сущность. Постоянность его заключается том, что он присутствует всегда, он никогда не покидает наш мир. Замечательность постоянности воздуха состоит в его неломаемости. Даже материю воды можно сломать, обратив до этого в лед, волю огня можно сломать, потушив его, можно сломать и земную твердь грубой силой или мягкостью текучей воды, но воздух сломать невозможно… а если это свершится, то тогда его постоянность исчезнет, и это приведет к непредсказуемым последствиям…»
Цурин Арктус, «О пяти стихиях мира»

Глава I
Шторм понемногу утихал. Первые лучи робкого утреннего солнца неуверенно касались неба, скользили по морю и заползали внутрь одинокого корабля.
Нереварин облегченно опустился на пол. Вот что называется «повезло» - они умудрились наплыть на стаю размножающихся водных элементалов! Они не плодятся подобно смертным тварям - часть их (достигших определенного возраста) начинаются делиться, как недавно открытые магами Акавира простейшие и очень маленькие организмы, названия которым еще не придумали. Остальные элементалы охраняют своих беспомощных сородичей от внешнего вмешательства. В это время они становятся троекратно сильными и злобными, а если их потревожить, то они устраивают сильнейшие штормы. Даже Наставнику трех Домов Морровинда пришлось основательно попотеть, чтобы вернуть погоду в естественное состояние. Нереварин взглянул на капитана-аргонианина: тот сосредоточенно вычислял местоположение корабля по магической астролябии.
- Плохие новости, мутсар, - проговорил он, закончив подсчеты – мы отклонились от курса на сто лиг (лига = 3.6 км). Это выльется вам в лишние пятьсот золотых.
- Капитан, - Нереварин спокойно взглянул в глаза человекоящеру – я думаю, эти пятьдесят лиг оправдают двойную цену, которую вы предложили мне за перевозку на Солтсхейм.
«Проклятье, а этот данмер не так глуп, как казался!»
- Мне кажется, вам лучше вернуться к своей работе, чтобы побыстрее от меня отвязаться.
Капитан с кислой миной пошел к своим матросам и начал отдавать указания. Нереварин проводил его взглядом и прикрыл глаза. Сейчас обычные органы восприятия ему были только помехой. И почему маги Нирна считают заклятье магического наблюдателя очень сложным, доступным только наиболее одаренным и искусным? То, что простые смертные называют магией, не является чем-то абстрактным или сказочным. Они зачастую думают, что волшебники творят свои «чудеса» из ниоткуда. Любой мало-мальски смышленый и образованный человек, мер или зверолюд (представитель одной из зверорас Тамриэля – к ним относятся хаджиты, аргониане, слоады… - прим. автора) знает, что любая энергия не появляется из ниоткуда и никуда не девается, она лишь изменяет свою сущность.
Чтобы использовать магическое дальновидение, почти все маги концентрируют всю свою силу и магию окружающего мира, чтобы увидеть конкретное место. И, естественно, они тратят на это громадное количество энергии. Зачем? Это ведь так расточительно… Магия – это материя, пронизывающая насквозь все, что существует в этом мире. И для того, чтобы увидеть что-то, надо просто слить свой разум с этой свободнопроникающей субстанцией, потратив совсем небольшой запас собственной энергии. И сейчас Нереварин видел весь почти весь Нирн – от Тамриэля до Атморы, от Саммерсета до Акавира. Он видел все в общем и все по отдельности, но не мог уследить всего, ибо даже всесильные Лорды Даэдра не способны на это. Но он смог увидеть одну важную ему сейчас вещь – отсутствие Солтсхейма. Его магическое зрение обладало одним, но важным недостатком – худо-бедно ощущая магию, он не мог отслеживать ее источники. Но отсутствие целого острова было совсем другим…
На том месте, где раньше находился этот остров вечного снега, льда и надоедливых рьеклингов, Нереварин не видел ничего. Точнее сказать он видел отсутствие всего. Еще загадочнее оказалось то, что он чувствовал жизненные эманции оттуда. И это при том, что он прекрасно знал, что остров существует и ныне. Как будто жизнь там была на пустом месте, в дырке пространства. Такого Нереварин не встречал даже в пылающих пустошах Забвения, тюрьмы Мехрун Дагона, Даэдрического Лорда Разрушений. То, что Мехрун Дагона называли так, было полной чушью. Он не был воплощением всего злого и плохого в Нирне, он просто использовал чересчур жестокие методы в своих попытках захватить этот многострадальный мир.
Нереварин не заметил, как сзади к нему подошла молодая девушка. Взглянув на нее беглым взглядом, невнимательный наблюдатель не нашел бы в ней никаких особенных отличий от обыкновенной человеческой женщины из Сиродиила – длинные вьющиеся каштановые волосы, темноватая кожа, выразительные серые глаза с крупными зрачками, немного мелковатые черты лица и дерзко вздернутый вверх носик не вызывали какие-либо подозрения. Но приглядевшись к ней внимательнее, можно было увидеть зеленоватую чешую, оплетающую все ее стройное тонкое тело. Только лицо, шея и кисти рук были покрыты привычной для тамриэльцев кожей. Ноготки на руках были узкими, острыми и объемными, и если их обладательница регулярно не стачивала их вулканической пемзой, то они могли без труда вспороть плоть любого человека, мера или зверолюда. Губы ее чуть тронулись, она явно что-то хотела сказать Нереварину, но, заметив, что тот медитировал, безмолвно оставила рот приоткрытым. Блеснуло два ряда мелких острых зубок, которым мог позавидовать почти что каждый аргонианин. Не было сомнений, что это дочь расы цаэски – жителей западного Акавира, вечных недоброжелателей и противников Тамриэльской Империи. Обе цивилизации воевали в прошлом, одерживали громкие победы, терпели горькие поражения, и, возможно, вечное противостояние между ними закончилось полным взаимоуничтожением, но на востоке от Королевства Цаэски возникла великая Империя Ка-По-Тун, доминирующей расой которой было воинственное племя обезьяноподобных существ. На протяжении всей Третей Эпохи эти две державы вели бесконечную и безрезультатную грызню, и с востока Тамриэль стал относительно безопасен. Однако если одна из сторон одержала бы окончательную победу, то Империи пришлось бы пережить ужасные времена, сравнимые разве что с Кризисом Забвения в 433-435 гг. Третей Эпохи. Об этом кризисе Нереварин толком не знал, до него доходили лишь неясные слухи. В том числе он слышал о смерти последнего императора – некого Мартина Септима. Цаэски откровенно этому радовались, с сожалением вспоминая, что у Империи Ка-По-Тун пока еще армии сильны и достойны войскам их Короля-Дракона. Однако Нереварин не верил в эти не более чем придуманные врагами сплетни. Но и энергии Драконьего Огня в центре Имперского Города, столицы Тамриэльской Империи, давно не чувствовал.
Спустя несколько мгновений Нереварин открыл глаза и с улыбкой посмотрел на цаэски.
- Проснулась, Амая?
- Я, наверное, помешала тебе, Наставник?
-Нет конечно... Сама знаешь, если начинаю медитировать, то даже ваши пушки меня не смогут потревожить.
- Наставник, можно задать вопрос?
- Конечно.
- Куда мы отправляемся?
-Амая, ты только сейчас задала этот вопрос, после недели путешествия?!
- Ну... Я думала, что ты занят... – девушка смущенно опустила глаза.
-Это ты про... кхм, нет, я не был занят, я просто... впрочем, неважно. Мы отправляемся на Солтсхейм.
-На снежный остров? Там действительно много снега? – Амая совершенно по-детски дернула Нереварина за рукав и даже подпрыгнула.
- Снега там действительно много, даже слишком... впрочем, сама все увидишь.
Спустя несколько мгновений данмер снова погрузился в магический транс, а Амая, задумчиво посмотрев куда-то за горизонт, зашла в свою каюту.

Глава II
Нереварин без движения простоял целую неделю, пока корабль не прибыл в порт под странноватым называнием Воронья Скала. Отряхнувшись от дождевых капель и снега, он быстро нацепил теплый медвежий плащ и вместе с Амаей пошел оглядеть самую северную колонию Империи. Времени было полно – капитан заявил, что надо запастись продовольствием и починить дно судна.
Воронья Скала основалась почти с самого начала освоения Империей Солтсхейма. На юго-западе острова разведчики и мастера магии Земли нашли богатые залежи бруснита. Здесь и заложили новую колонию, которую почему-то решили назвать Вороньей Скалой. Кроме колонии на самой южной точке Солтсхейма находится Форт Легиона Инеевой Бабочки, центр военной силы Империи на этом забытом богами уголке Нирна. Коренные жители, скаалы, живут на северных окраинах острова. Они разделены на две общины – Деревню и на медовый зал Тирск. Если бы там, на севере, не жили люди, то рьеклинги – древние обитатели Солтсхейма, давно бы смели неокрепшую здесь сто пятьдесят лет назад Империю.
С тех времен, когда Нереварин побывал на Солтсхейме, произошло много перемен. Десяток шахтерских домиков, пара сторожевых вышек и скромная шахта переросли в настоящий многолюдный город, в котором помимо имперцев жили представители иных рас - даже морровиндские данмеры и не терпящие холода хаджиты и редгарды. Нереварин с плохо скрываемым удивлением осматривал уродливые дома, построенные из огромных черных валунов, которые никто не удосужился нормально выровнять. Он отметил мрачные лица шахтеров, стражников и обывателей. Насколько он знал Империю, недовольные лица у всего населения какого-нибудь города встречались только в отдаленных данмерских деревушках, где ленивые данмеры-рабочие только и делали, что насмехались и унижали угрюмых рабов-хаджитов и аргониан. Что же такое произошло?.. Какой-то траур? Но не висели на стенах черных флагов, таверны не были заперты, да и горожане были одеты по-будничному.
Ночевать в главной городской таверне было глупо. Нереварин не хотел быть замеченным и узнанным, а вечно ошивающаяся в тавернах Гильдия Воров очень быстро раскусила бы если не его, то Амаю. А появление цаэски в пределах Империи – это почти что объявление войны. Поразмыслив пару мгновений, Нереварин остановил сержанта стражи и спросил у него, где живет Овор Садран.
- Наставник, а кто такой Овор Садран? – спросила Амая, когда они отошли на приличное расстояние.
- Мой старый знакомый.
- А ты уверен...
- Он мой старый должник, и я верю ему, так что даже не думай об этом, Амая.
Впрочем, опасения его ученицы не были беспочвенными. Наставник Трех Домов время от времени ощущал на себе тяжелый взор Тамриэля даже в далеком Акавире. У Империи были свои причины не доверять своему бывшему герою.
Наконец, Нереварин остановился у какого-то дома.
- Кажется, мы на месте.
В голову закралась мысль «И куда исчез старый имперский обычай вешать на дверях имя и фамилию хозяина?»
Нереварин сильно постучал по прочной дубовой двери, но из дома долго не доносилось ни шороха. Удары стали настойчивей. Наконец из недр жилища донесся сердитый стариковский голос:
- Кто, Забвение забери, ко мне ломится?!
- Овор, помнишь шахту сто пятьдесят два года назад? Когда еще скаалы приперлись? Ты был в…
- Так это ты, Андас! – дверь приоткрылась – долго же ты не был у нас! Заходи, заходи! – хозяин гостеприимно распахнул дверь и оскалился беззубой улыбкой, однако когда взгляд его остановился на Амае, его красные глаза потемнели – мутсэра, я думаю вам не надо здесь задерживаться...
- Она со мной, Овор.
- Хм. Не думал, Андас, что ты...
- Это не то, что ты подумал, Овор. Я ее обучаю.
- Кхе-кхе – прокашлялся старый шахтер, освободившись от содержимого носа прямо на порог. Амая с отвращением и неким подозрением посмотрела на это. Нереварин сделал вид, что его друг просто почесался или сделал что-то не менее неприличное
– Ну, заходите тогда... Вот времена-то пошли... Вот в старой Империи авантюристы и путешественники появлялись сами по себе, а сейчас...
- А что сейчас, Овор? – тотчас спросил Нереварин. Он хотел узнавать побольше информации у всех своих друзей и знакомых, и при этом не выдать того, что он более чем давно не был в пределах Тамриэля. Он и не догадывался, какой ажиотаж вызвал в свое время его отъезд в Акавир…
- Сейчас? Знаешь, Андас, остались только старые искатели приключений, те, которые жили полтораста лет назад и живут поныне. Короче, только кучка данмеров и альтмеров.
- Что такое случилось? – неподдельно удивился Нереварин.
- Не знаю, друг. Но я уверен, что это не из-за усиленных дозоров Патрульных Легионов, которые истребили почти всю гадость в Тамриэле. Народ... сам не хочет постигать новое, отбиться от обыденной жизни, этой даэдровой (чертовой - прим. автора) обыденной житухи... Даже охотников за наградами не стало, ты представь! А ведь почти все авантюристы становились путешественниками только из-за зова золота и артефактов! Чует мое сердце, что-то изменяется у нас. И не в лучшую сторону. Это даже не из-за того, что исчезли эти головорезы, а... Не могу даже сказать... Но ты проделал такой длинный путь в эту треклятую дыру не для того, чтобы слушать брюзжание древнего данмера. Так ведь?
Нереварин немного помолчал.
- Овор, приютишь нас у себя на три дня?
- Конечно! Да такая мелочь за то, что ты сделал для меня...
- И чтобы имперская разведка не знала об этом. Я кое-как сбил их со следа, но они быстро найдут меня, если...
При этих словах Амая виновато потупилась – она-то ничего не заметила!
- Знаешь, Андас, большинство морровиндских данмеров получали удовольствие, делая мелкие пакости старой Империи… да и сейчас старики не отказываются погадить сув... сов... ре... ма... совраме...
- Современной.
- Да. Современной Республике. Друг мой, даже тараканы не узнают о том, что ты у меня. Доверься старому прохвосту!
Нереварин помнил пару строк из трудов древних имперских философов о некой утопической Республике. Ею вроде называлось государство, управляющееся Советом Избранников Народа, причем, советников выбирало население... Там было много чего еще, но он запомнил только это. Нереварин ничем не выдал свое удивление, узнав о том, что Империя вдруг стала называться Республикой. Однако удивляться было чему – если Тамриэль стал республикой, то, получается, Император больше не правит! Так вот почему он не чувствовал Драконий Огонь, символ того, что династия Септимов правит своим материком, и Нирн защищен от большинства внешних вмешательств. А отсутствие Императора было чревато не только негативным воздействиям извне, но и изнутри – восстания, бунты, освободительные движения наверняка сотрясали Тамриэль после смерти последнего Септима…
***
Они сидели у камина. Нереварин, протянув к веселому пламеню ноги, задумчиво смотрел на головешки, порой принимающие совершенно неожиданные образы – он очередной раз отметил, что неволшебная магия огня всегда привлекала смертных. Овор время от времени покашливал и глядел поочередно то на него, то на Амаю. Та рассеяно играла с эфесом одной из своих сабель.
- Где ты путешествовал последнее время, Андас?
- В основном по району Шигората и северо-востоку континентального Морровинда.
- И что там Телванни? – с хитренькой улыбкой спросил старик.
- Я был в основном в пустошах, - Нереварин пообещал себе, что надо узнать о политической обстановке Тамриэля больше. Сразу после своего визита на Солтсхейм. Все-таки полтора столетия – время немалое даже для консервативных данмеров. За это время даже их тесный и не терпящий серьезных изменений мирок мог перевернуться с ног на голову.
- Неужели там нет телваннийских шпионов?
- Встречались несколько раз, но вроде маги со мной ничего не делают.
Нависла неловкая и напряженная, как показалось Амае, тишина. Нереварин с подчеркнутым интересом ковырял дырку в своем плаще. Овор, что-то бормоча себе под нос, начал прохаживаться по комнате. Прошло полтора часа.
- Извини, друг, но я так больше не могу! Давай споем что-нибудь, а?
Нереварин оторвался от своего занятия, взглянул Овору прямо в глаза. Пронзающие зрачки, не видимые у данмеров (у данмеров глаза полностью красные, и зрачки лишь немного темнее, чем остальной глаз. Не верьте, народ, Обливиону – прим. автора) проникали, казалось в самые затаенные закутки души старого шахтера. Овор невольно вздрогнул.
- Ой, я не хотел, Овор, прости – Нереварин с трудом натянул на себя виноватую улыбку – что-нибудь древнее, или эшлендерское?
- А может, что-то древнеэшлендерское? – предложил Овор.
-Ну-у... Нет… Есть одна из репертуара кимеров…
Нереварин поудобнее устроился на своем сидении, скрестил руки на груди и закрыл глаза. Песня началась неожиданно, и текла она медленно и несколько торжественно, с неизведанной Амае глубокой и нежной грустью. Было такое ощущение, будто Нереварин пел не ртом, языком и легкими, как, в общем-то и поют обычно, а душой, словно она неожиданно вырвалась наружу и сложилась в таинственный мотив, переливаясь звуками причудливых струн. Древнее наречие, неизвестное ни Амае, ни для старому Овору, тем не менее, помогало непосвященным, но дико восторженным слушателям окунуться в мир некогда молодого Тамриэля, где не было ни людей, ни меров, ни зверолюдов и других – была лишь счастливая раса Единых, которые в спокойствии и мире жили друг с другом и окружающим миром. Луга, будто выкованные из начищенного изумруда, сменялись густыми и дремучими лесами, в которых тьма гармонично сплеталась со светом. Весь запад, обросший щетиной невысоких гор, которые в свою очередь проросли деревьями, кустами и травой, ласково умывался мягкими волнами зеленоватого моря... Амая вдруг наяву почувствовала запах моря, солоноватый, вкусный, даже немного приторный в своей солености. Это был запах не выдохшихся от пыли, пепла и страданий морей Акавира, не тяжелый холодный запах Северных Морей Тамриэля, а мягкий бриз и ныне прекрасного Абесинского Моря. В те времена все океаны были чисты и безмятежны. Штормы не портили жизнь морякам и жителям прибрежных районов, ибо земля тогда не знала мук землетрясений, а водные элементалы не были еще созданы злой магией первых кудесников...
Нереварин замешкался, подправил голос и продолжил.
Перед Амаей предстали первые города - сначала маленькие, невинные, не обнесенные стенами – тогда еще не было врага, а звери не покушались на жизни первых разумных, словно признавая их своими братьями и сестрами. Но и сами разумные не охотились на них ради шкур или мяса – они довольствовались плодами щедрой земли, они признавали право зверя на землю и существование. Города росли, понемногу они объединялись с соседями, строились первые державы…
- А там, где державы, всегда появляются насилие и зло – уже по-имперски сказал Нереварин.
Амая дернулась, словно кто-то грубо потряс ее за плечо во время сладкого сна. Простой, легкий для запоминания имперский язык, которым пользовался весь Тамриэль (и даже запад Акавира) после дивного звучания Первого наречия казался карканьем вороны на нежную и мелодичную трель соловья
– Не знаю, как ты, Амая, но я хочу спать. А то почти месяц глаз не смыкал. Овор, где у тебя можно устроиться?
Данмер молча повел гостя в спальню для гостей. Амая оглядела комнату. Для шахтера этот Овор жил более чем неплохо. По крайней мере, простой труженик подземелий не смог бы позволить себе жить в уютном двухэтажном доме, обставленном шикарной для шахтерского поселка черноватой мебелью. На стенах висели гобелены и трофеи – кабаньи головы, медвежьи шкуры и прочая «гордость истинного охотника».
Когда Овор вернулся, Амая прямо спросила, откуда у него все это. Старик немного покачался, поскреб затылок и сел напротив нее.
- Ладно, раз уж ты ученица Андаса, тебе можно рассказать…
Амая поерзала в кресле, устраиваясь поудобнее. Ее наверняка ждало нечто интересное…

Добавлено (29.04.2010, 00:12)
---------------------------------------------
Глава III
- В каждом крупном городе есть так называемые «бедные кварталы», в которых преступность порой развита больше самого города. В Вивеке, где я родился, есть два таких квартала - Округ Святого Олмса и Округ Святого Делина. Но в Олмсе есть хотя бы ремесленники, пусть и не защищенные ни Храмом, ни к Гильдиями, да и народ там не такой нищий. И что самое главное, там не так сильна лапа Камонна Тонг.
- Камонна Тонг?..
- Мутсэра, ты что, ничего не знаешь про Морровинд?!
- Знаю… Но про Камонна Тонг – нет.
- Ты ничего не знаешь о Морровинде, если не знаешь про Камонна Тонг… Это самый сильный и влиятельный преступный синдикат востока Тамриэля. Они даже умудрились проникнуть в верховное правительство Хлаалу и Дрес и почти что управляют ими. Правда, от Дреса сейчас ничего не осталось, но это другая тема… Так вот, в Вивеке Камонна Тонг особенно силен в Округе Св. Делина. Все крутится вокруг него… Если ты с детства не приобщаешься к правильной группировке, то есть которой покровительствует Камонна Тонг, считай, твоя жизнь не удалась. А в Делине живут самые нищие горожане, и они просто не имеют золота и связей, чтобы выбраться из этого Забвения (в данном обороте речи – из этого ада – прим. автора). Мне «повезло» - с раннего детства вляпался в «Змеев Сангвина», одних из самых фанатичных исполнителей Камонна Тонг в городе. Тогда, в сопливом детстве, мне казалось, что я счастлив, и у меня есть будущее. Великое будущее…
Ночные рейды на одиночных жителей, выбивание долгов из Делиновских торговцев, которые и так вечно на грани разорения… Я хотел пробиться к самой Камонна Тонг, повезло же, что родился в чистокровной семье данмеров (одно из главных требований вступления в эту организацию – принадлежность к коренному населению Морровинда и проживание там как минимум пятьдесят лет– прим. автора). Да и навыками определенными обладал - прекрасно ориентировался в городском рынке и был лучшим взломщиком в группировке.
И вот мне стукнуло тридцать лет. Отрок по меркам данмеров, – Овор вздохнул.
- Казалось, это было очередное будничное задание – прикрывать хвост парням из Камонна, когда они проворачивали крупную сделку, в которой крутилась скуума и сахар. Все было хорошо, но за этим делом, оказалось, давно следили Ординаторы-Стражи, которые решились накрыть эту сделку… (Во-первых, нужно знать, что Ординаторы Храма это не врачи, а воины, знающие магию; во вторых – я несколько переделал иерархию ординаторов, делая ее логичней; итак: высшая ступень – это гвардия одного из божеств Трибунала – Руки Альмалексии, Золотые Маски Вивека, и Тайные Монахи Сота Сила; затем идет гвардия епископов и Архиканоника; затем идут Элитные Ординаторы, которые используются только для особо важных и опасных заданиях Храма; Военные Ординаторы – основная ударная сила Храма, в мирное время они сидят в гарнизонах Храмовских крепостей. И, наконец, Ординаторы-Стражи, самая низшая ступень, что-то вроде обычной городской стражи, однако по уровню подготовки они лучше любого простого стражника в Тамриэле – прим. автора).
Их было три десятка… По крайней мере, мне так показалось. Атака их была неожиданной – почти всех нас сразу свалило к полу, словно мы потяжелели раза в четыре… Меня вырубили, очнулся уже в камерах допроса. Естественно, Камонна Тонг своих данмеров быстро отмазала, оказалось, что они вообще мимо проходили. Все свалили на нас… А там была ТАКАЯ огромная партия наркоты… Всех приговорили к смертной казни. Хотя если даже вдруг помиловали, то ждала бы нас худшая участь – Камонна не прощает ошибок. Особенно ошибок каких-то жалких шестерок. Тогда я испугался смерти. Хотелось жить. Все хотят жить… Молодые – потому что надеются на то, что в будущем их ждет нечто новое и прекрасное, а старики не хотят потерять то, что за такое долгое время они накопили. Я говорю про жизненный опыт, мутсэра… Чем старше ты, тем более страшно и жалко умереть. У меров это особенно выражено – мы ведь живем многими веками… - Овор шмыгнул носом, медленно почесался и продолжил:
- Прутиком, который по счастливой случайности завалялся на полу, я взломал замок камеры и смылся. Забрал из дома пожитки, оружие (кинжал и хитиновые перчатки) и сбежал вплавь по каналам… Из Вивека. В то время Ввандерфелл был пустынным и опасным округом, так что жизнь у меня была далеко не сладкой.
Я добрался до Пелагиада, захотел вступить в Гильдию Воров. Но они не приняли меня, из-за того, что раньше я был на стороне их конкурентов. Начал тогда промышлять мелким мошенничеством и взломами, как одиночка. Но Гильдия была бы не Гильдией, если бы меня не подставили.
И вот я угодил в имперские застенки. Решил отсидеться, познакомиться с местным криминалом. Но не прижился. Когда меня выпустили, я отправился в Балмору, чтобы присоединится к Дому Хлаалу, они не смотрят на прошлое своих новичков, им главное, чтобы ты не состоял в другом Великом Доме. Тогда не знал я еще, что Хлаалу тесно связан с Камонна Тонг…
Путешествие было полно всяких глупых приключений – сначала я свернул в обратную сторону, и меня не загрызла парочка кагути… Благо, имперцы в кои-то веки выслали патруль, который по случайности оказался в нужном месте. Потом я нашел какую-то вроде безлюдную пещеру, решил заночевать. А там как раз находился склад контрабандистов, и они меня вышвырнули за шкирку ко всем даэдрам.
И вот я, радостный и счастливый, наконец-то добрался в Балмору. А меня уже ждал сюрприз… Камонна Тонг узнал о моем побеге давно, и приготовил ловушку. Не то, чтобы я был такой крупной рыбой, нет. Просто на моем примере они хотели показать, что подводить синдикат нельзя. Особенно всякой мелочи. Тогда я и встретил Андаса…
Меня окружили в одном из темных переулков, молча приставили нож к горлу. Я молил о пощаде, хотел отдать им свои последние медяки, но они только нашептывали о том, как плохо быть плохим неудачником и подводить больших дяденек. И тут подошел какой-то высокий данмер, укутанный в фиолетовый плащ от макушки до пяток, и спросил, в чем я перед ними провинился. Этот голос… Сколько власти, достоинства и могучей силы было в нем… Словно он с пеленок был лидером, – голос Овора стал глух, тверд, он даже сейчас чувствовал тот прилив уверенности, который испытал тогда, в том грязном и вонючем переулке самого большого города самого порочного Великого Дома Морровинда
- Эти трусы прям заикаться начали. Лепетали какую-то непонятную чушь. А он просто взял меня за руку и увел. Они там так и остались стоять с дебильными выражениями лиц. Я мог тогда поклясться, что это был сам святой Неревар, который совсем недавно вернулся после разгрома Шестого Дома (после смерти Дагот Ура Шестой Дом добивали еще пять лет – прим. автора)…
Он меня накормил, в таверне. Я был в глупом восторге. Кланялся как дурак, говорил какие-то благодарности. Предложил свои услуги. Он спросил, что я умею. Тогда при нем спер из какой-то комнаты тарелку, вернул обратно. Затем уговорил хозяина, чтобы сбавил плату за ужин втрое. Он, казалось, был поражен такой ерундой. Если бы ты знала, как я был горд, что впечатлил ТАКОГО данмера. Он спросил, как я умудрился напороться на тех бандитов. Я рассказал свою историю. Он подумал, ответил, что теперь в Морровинде мне жить опасно, у Камонна Тонг длинные руки и крупные связи. В то время он как раз хотел посетить недавно открытый Солтсхейм, предложил присоединиться к путешествию. Я согласился.
Мы вместе бродили по острову долго, очень. Пережили многое, не раз прикрывали друг другу задницы. Даже, по-моему, вели какой-то учет, сколько раз мы друг друга вытаскивали. И, как ни странно, у нас была ничья… - некрасивое, испещренное глубокими бороздами морщин грязно-темное лицо Овора просветлело. Ему было приятно вспоминать эти, без сомнения, лучшие моменты его долгой жизни.
- Потом мы расстались у Тирска. Я остался грабить курганы, а он ушел к местным нордам, как их там… скаалам. Потом мы где-то два года не виделись, а я успел уже сколотить капиталец и начать работу в шахте, учетником. Сейчас уже стал частным торговцем, не особо нравится мне рыться в бумажках. Потом уже, намного позже, пришел слух вместе с северными охотниками, что некий Блодскал победил Бога Безумной Луны. И я уверен, что это работенка Андаса. Угадывается его стиль, - Овор легко усмехнулся.
- И хоть я в открытую никогда не говорю, но подозреваю, что он и есть Нереварин. Это ведь так?
Амаю этот вопрос застал врасплох. С одной стороны, она не должна была раскрывать личность Наставника, но с другой… Этот данмер давно знал его и догадывался о его истинной сущности… Ее душевных терзания не ускользнули от проницательного старика.
- Я не знаю. Не могу сказать, – наконец растерянно выдавила цаэски.
Овор лишь многозначно улыбнулся, шмыгнул носом
Забвенье возьми… Раскусил…
- А чему ты обучаешься у Андаса?
- А? – Амая не сразу поняла вопроса – а… боевым искусствам, в основном… Он еще говорит, что во мне есть зачатки неплохого мага, но нормальные чары никак не могу творить… Так, по мелочи…
- А покажи что-нибудь, пожалуйста!
Амая задумалась. Затем взглянула на пламя в камине, шевельнула пальцами, сложила из них знак, шепнула слово. Огонь начал медленно пожирать богатый бархатный ковер неподалеку, лениво расползаясь вширь. Однако тепла и света от него не было, все это напоминало на причудливую вязкую воду, которая переливалась огнистыми цветами.
- Слабые у меня иллюзии… А это единственная доступная мне магия, не считая самой простейшей… (для заметки – маги Нирна могут эффективно использовать максимально 3 вида магии, «три магических дара», не считая простейшей, инстинктивной. Другие виды магии они используют не очень искусно. Исключениями из этого правила являются считанные единицы великих чародеев – Дивайт Фир, Маннимарко, Цурин Арктус, Ягар Тарн, Аури-Эль и боги Трибунала – прим. автора)
Хоть иллюзия действительно была слабой, но эффектности в ней было не занимать, что и сразило Овора, впрочем, как и любого простого обывателя, которого всегда привлекает наиболее видимые, яркие и красивые чары.
- Это же прекрасное заклятье! Я, конечно, ничего не понимаю, но очень захватывает… Ты сколько его учила?
- Где-то месяц… Но оно отнимает у меня много сил… Не только магических, но и физических… Мутсар Овор, где можно у вас вздремнуть? – пробормотала Амая, и мгновенно засопела прямо в кресле, поджав под себя ноги
- Совсем дитя, – улыбнулся старый данмер, укрывая ее пледом. Он ловко потушил огонь в камине, понаблюдал, как «вода» испарялась, и ушел спать в свою комнату.

Глава IV
Овору наутро была поручена покупка припасов для предстоящего путешествия - Нереварин все еще опасался лишний раз появляться в городе.
Утром третьего дня после их прибытия на Воронью Скалу Нереварин рискнул сотворить заклятье Возврата на корабль. Чары отняли у него много сил. Дело не в том, что они были сложными – нет, это было почти основой Мистицизма. Просто он был не совсем стандартным заклинателем. Источников магии в этом мире всего пять – сила самого заклинателя, магия Нирна, Темных Измерений (место, куда отправляются души большинства смертных после смерти), Забвения (одно из параллельных Нирну измерений, обитель даэдра) и магия богов Аэдра.
Магия Забвения и даэдрических богов перестала поступать в этот мир после поражения Мехрун Дагона. Большинство чар как бы сплетается магом из энергий разных источников. Например, заклятье Возврата – сплетение энергий самого мага, Темных Измерений и Нирна. Собственная сила мага используется только для сплетения других энергий, то есть, это инструмент, а не материал. Нереварин был исключением – он мог пользоваться только собственными силами, чтобы плести заклинания. Обращение к другим источникам отнимало у него слишком много сил. Впрочем, это не мешало ему досконально чувствовать каждое заклятье, его структуру, источники и силу. Это помогало предугадывать магическую атаку противника, давая возможность вовремя сообразить, как рассеять или избежать ее. Но эта удивительная способность срабатывала только во время опасности…
Нереварин знал, что если имперцы и отследят его чары, то не пойдут вслед, ибо они все еще опасались посещать северную часть острова из-за расплодившихся в последнее время агрессивных рьеклингов, которых некоторые называли «снежными гоблинами». На самом же деле, эти маленькие, голубокожие существа были крепкими, смышлеными и относительно сплоченными, в отличие от своих южных «сородичей». Даже внешне они не были ничем похожи, кроме как ростом. Правда, гоблины все равно чуть повыше. В свое время у Нереварина было много неприятностей с рьеклингами, пришлось даже вырезать половину населения замка Кастрааги - их короля, мохнатого ледяного гиганта. Кастраага и сам погиб от его меча во время Дикой Охоты Гирцина…
***
Нереварин задумчиво наблюдал за подготовкой команды к отплытию. Он не знал, сможет ли галеон, сделанный по образцу имперских тяжелых боевых кораблей Третей Эпохи, лавировать среди плавучих льдин. Нанять нордлингский драккар, предназначенный для подобных путешествий, не было возможности – за подобные путешествия северяне сдирали в три раза больше самых наглых имперцев.
Существовал шанс (причем, весьма реальный), что они все-таки разобьются. Но Нереварин не беспокоился ни о себе, ни о судьбе команды.
«Неужели я старею и становлюсь циничнее?» - с какой-то усмешкой подумал он. Он прекрасно понимал, что не может стареть телесно, ибо болеет копрусом – так называемой «Божественной Болезнью», которая дает вечное неувядание тела и иммунитет от всех существующих болезней. Побочные эффекты (разложение вживую, грибок по всему телу, неповоротливость, разжижение мозга и уменьшение магических сил) поборола магия Азуры и дух Неревара, его первого воплощения. Иногда Нереварину казалось, что где-то на глубине его сознания скрывается другой, чуждый ему разум. И он подозревал, что это и есть разум Неревара… Пока что Нереварину удавалось сдерживать его в тюрьме мозга, но все равно неприятное ощущение чужого присутствия частенько не давало покоя.

***
Пока они огибали остров с юга, по направлению к восточному берегу, ничего интересного не происходило. Солнце, слабое и тусклое, лишенное своего жара здесь, на севере, не спеша заходило с востока и так же мерно скрывалось на западе. Хоть и выглядело его путешествие по небосклону как императорская церемония, которая всегда проходила чинно и неспешно, с роскошью и некой гордой напыщенностью, день проходил на удивление быстро.
День сменяла ночь, эта сладкая любимица Азуры, воров, любовников и шпионов. Она чарующа везде, даже в полумертвом затхлом Акавире и бесплодных пустошах Молаг Амура. Здесь, на юге Солтсхейма, она была какой-то особенной - воздух был чист, свеж, прохладен и резок, небо распахнуто настежь,